Злой умысел - Страница 19

– А потому, что она мне ничего не говорит, однако я знаю, что девчонка лжет. Она в ужасе. И упорно защищает его, словно он воскреснет из мертвых и призовет ее к ответу!

– Она не говорит вообще ничего?

– Ровным счетом. Она словно застыла от боли, это на ней аршинными буквами написано. С девочкой стряслось нечто страшное, но она упорно скрывает это.

– До поры до времени. – Он улыбнулся. – Она расколется. Я слишком хорошо тебя знаю. Просто еще слишком рано.

– Спасибо за такую аттестацию, но времени у нас мало. Сегодня ей официально предъявят обвинение, а общественный защитник должен быть назначен уже завтра утром.

– И что – у семьи не было собственного адвоката? А у папаши разве не было добрых знакомых среди юристов, которые могли бы ею заняться?

Когда Молли отрицательно покачала головой, брови его поползли вверх. Молли объяснила:

– Его компаньон лишь твердит, что они с покойным были слишком близки, чтобы он теперь защищал его убийцу. Говорит также, что наследство практически нулевое – все деньги ухнули на лечение матери. Вот разве что дом да доля в совместном деле. Но похоже, и то и другое достанется ему, поскольку она теперь лишена этого права. Он к тому же утверждает, что ее покойный отец должен ему чертову уйму денег. Он и десяти центов не потратит на девочку. Вот поэтому я и сижу сейчас здесь, у тебя. Мне этот тип не нравится, и я не верю ему. Он расписывает покойного, словно святого какого-нибудь, и постоянно твердит, что никогда не простит его дочери содеянного. Думает, что она заслуживает смертного приговора.

– В семнадцать-то лет? Добрый дядя… – Теперь глаза Дэвида загорелись живейшим интересом. – А что говорит наша девочка? Знает она, что этот дядя ей не поможет, что заграбастает все, что было у папочки, в счет этих сомнительных долгов?

– Наверняка нет. Знаешь, она предпочтет сгореть в аду, нежели проговориться. Мне кажется, она убедила себя, что обязана сохранить незапятнанной репутацию родителей.

Да, похоже, судмедэксперт надобен ей не меньше, чем адвокат. – Он широко улыбнулся Молли. Снова работать с ней в паре? Это явно было ему по душе. Она блестящий специалист, да к тому же у него время от времени мелькает слабенькая надежда на то, что между ними возникнет романчик. Но ничего подобного между ними сроду не бывало, и в глубине души он знал, что и не будет. Но воображать себе это было забавно, однако эти романтические мечтания никоим образом не сказывались на работе.

– И какие у тебя соображения? – Молли выглядела озабоченной.

– Думаю, она попала в переделку. И в чем же конкретно ее обвиняют?

– Я еще не вполне уверена. Поговаривают об умышленном убийстве, но, думаю, трудненько им будет это доказать. Никакого «наследства» ведь на поверку не оказалось, так что мотивов для умышленного убийства у нее не было. Только дом да закладная и еще доля в деле, которую, как утверждает компаньон покойного, тот обещал ему.

– Так-то оно так, но ведь девочка могла и не знать об этом, правда? Могла она и не подозревать, что при таких обстоятельствах претендовать на наследство она не может. Нет, дело тянет на умышленное убийство, особенно если суд того захочет.

– Если она станет отрицать, что намеревалась покончить с ним, тогда возможны варианты, – с надеждой сказала Молли. – Но это все равно от пятнадцати лет лишения свободы и выше. Когда она освободится, ей будут все сорок, а может, и того больше. Правда, это не смертный приговор. Грейс уже сказали, что ее будут судить как взрослую. Упоминали и высшую меру. Но если она только расскажет, что на самом деле стряслось, ты сможешь добиться пересмотра дела, истолковать это как убийство непредумышленное.

– Да-а… Ну и конфетку ты мне подсунула!

– Так берешься или нет?

– Возможно. Похоже, все убеждены, что дело решено, – ведь папочка был фигурой, да еще какой, и снисхождения к девочке в городе не дождешься. Видно, придется просить о переносе слушания дела в другой судебный округ. В любом случае я попробую.

– Не хочешь сначала повидать ее?

– Ты шутишь? – Он хохотнул. – Непонятно разве, кого именно я защищаю? Я не нуждаюсь в представлении. Мне просто надо знать, что у меня есть шанс.

Будет классно, если она заговорит и поведает, что случилось. А если нет, то ей светит пожизненное заключение или же кое-что похуже. Ей придется развязать язычок, – честно сказал он.

Молли согласно кивнула.

– Может, она и заговорит, если поверит тебе, – с надеждой в голосе сказала Молли. – Я сегодня же собираюсь с ней увидеться. Мне надо еще написать заключение, может ли она по состоянию здоровья предстать перед судом. Но для меня все уже ясно как день. Я просто немного тяну резину – хочу за ней понаблюдать. Сдается мне, ей просто нужно побыть с кем-нибудь. – Молли выглядела искренне обеспокоенной.

– Сегодня же буду там, если защиту поручат мне. А пока дай пораскинуть мозгами, с чего начать. Позвони мне где-нибудь ближе к ленчу, ладно?

Он черкнул в блокноте имя и фамилию Грейс и номер дела, а Молли искренне поблагодарила его, прежде чем они расстались. Для нее было огромным облегчением даже просто надеяться, что именно он будет защищать Грейс на суде. И если есть хоть малейший шанс спасти девочку, именно Дэвид Гласе, и никто другой, этого добьется.

Молли так и не удалось позвонить ему сразу после двух, а когда она наконец улучила минутку, его уже не было на месте. Она снова попытала счастья в четыре часа, начав уже беспокоиться. Она волчком целый день прокрутилась, готовя документы для процессов и возясь с пятнадцатилеткой, покушавшимся на самоубийство и сломавшим позвоночник. Он сиганул с моста прямо на мостовую, и, если можно так выразиться, молодость и здоровье подвели его. Даже Молли втихомолку считала, что лучше было бы ему умереть, чем провести остаток дней без движения, лишь шмыгая"носом и шевеля ушами. Даже дар речи практически был утрачен. Дэвиду она позвонила снова уже в конце дня и извинилась за задержку.