Злой умысел - Страница 63

– Так что же привело тебя сюда, Грейс? Я имею в виду, кроме доброго сердца и простоты душевной? – Он отхлебнул дымящийся кофе. В глазах его прыгали веселые искорки.

– Я занималась такого рода работой и прежде – в Чикаго. В клинике Святой Марии. – Она назвала имя Пола Вайнберга.

– Я хорошо знаю это место. Я ведь сам родом из Чикаго. А здесь я уже двадцать лет. Клиника Святой Марии мне известна. В некотором роде мы отпочковались от них и стараемся им подражать. Они хорошо делают свое дело.

Грейс сказала ему, сколько людей обслуживали они ежегодно в клинике Святой Марии и что там всегда жило одновременно семей десять – двенадцать. И это не считая тех, которые ежедневно приходили и уходили, но частенько возвращались потом под теплое крылышко Святой Марии…

– Вот примерно так же дело обстоит и здесь, – задумчиво произнес отец Тим, глядя на нее. Он не мог взять в толк, с какой стати девушке вроде нее приспичило заниматься подобной работой. Но он уже давно научился не испытывать Господня терпения и не гадать, откуда взялись его дары – он предпочитал с пользой и толком их использовать. Он уже знал, что непременно примет услуги Грейс.

– Здесь, пожалуй, пациентов даже побольше. Примерно от восьмидесяти до ста человек ежедневно – плюс-минус дюжина… впрочем, чаще плюс. – Он снова улыбнулся. – Поначалу здесь одновременно проживало порядка сотни женщин, а детишек было вдвое больше. А теперь обычно тут живут около шестидесяти женщин и около полутора сотен ребятишек – и так почти всегда. Мы никому не отказываем в приюте. Это наше железное правило. И единственное. Они приходят к нам, они остаются, если хотят именно этого. Большинство надолго не задерживается. Они либо отправляются назад, либо уезжают куда-нибудь и начинают новую жизнь. В среднем они проводят здесь от недели до двух месяцев максимум. Но преимущественно живут тут по две недели.

– А как вы умудряетесь размещать такую уйму народу? – Грейс была изумлена. Здание не выглядело настолько просторным.

– Нам нужно всего порядка двадцати комнат. И живут там сразу по нескольку человек – иначе не получается, Грейс. Наши двери открыты для всех, не только для католиков, – объяснил он. – Мы даже не задаем такого рода вопросов.

– Понятно… – Грейс улыбнулась ему – теплота, исходящая от этого человека, согрела ее душу. В нем были некая удивительная чистота и невинность, делавшие его похожим на настоящего святого. Это был воистину человек Божий, и Грейс вдруг стало так легко, так спокойно подле него, что она возблагодарила Небо.

– А врач, стоявший во главе госпиталя Святой Марии, был евреем, – вырвалось у нее.

Отец Тим расхохотался:

– Я не зашел еще так далеко, но в будущем… кто знает?

– А здесь есть врач-психиатр?

– Думаю, что это я сам. Я член ордена иезуитов и получил степень доктора психологии. Но «доктор Тим» звучало бы странновато, правда? «Отец Тим» больше мне подходит, верно ведь?

Оба непринужденно рассмеялись, и он вновь налил кофе в опустевшие чашки из огромного кофейника.

– У нас здесь шесть монахинь, но, разумеется, здесь они не в облачении, а «в светском», так сказать, и примерно около сорока добровольцев. Каждая пара рук на вес золота. Тут периодически бывают сестры из психиатрической лечебницы, а еще мальчишки-интерны, будущие психиатры, в основном колумбийцы. Чудесная компания, и все трудятся как дьяволы… прости, как ангелы.

Грейс с каждой минутой все сильнее влюблялась в этого взрослого веснушчатого мальчишку со смеющимися глазами.

– Ну а ты, Грейс? Что привело тебя к нам?

– Мне нравится такая работа. Все это очень много для меня значит.

– А ты в этом разбираешься? Впрочем, надеюсь, что да – после двух лет в клинике Святой Марии.

– Думаю, вполне достаточно, чтобы быть вам полезной.

…Все это было слишком хорошо ей знакомо, но она еще не решила, быть ли ей с ним до конца откровенной или молчать. Она ощутила к нему такое доверие, какого не внушал ей ни один человек уже давным-давно…

– А сколько раз в неделю ты ходила в клинику Святой Марии?

– Два вечера в неделю и каждое воскресенье… и еще все праздники.

– Ох, ничего себе! – Он был и обрадован, и удивлен. Да, он священник, но прекрасно видит, как она молода и хороша собой – слишком молода, чтобы жертвовать такой огромный кусок жизни на работу вроде этой. Потом взглянул на нее внимательнее: – Это для тебя… особая миссия, Грейс?

…Словно он все узнал. Он безошибочно все угадал. Грейс лишь кивнула:

– Думаю, так. Я… знаю толк в такого рода вещах.

Она не знала, говорить ли ему еще что-то, но он просто кивнул и ласково коснулся ее руки.

– Все правильно. Исцеление приходит по-разному. Но лучший способ – помогать страждущим.

Она опустила голову, чтобы скрыть слезы. Он знает. Он понимает. Она ощутила, что вернулась домой после долгих лет скитаний, так хорошо было просто вот так быть подле этого удивительного человека.

– Ты нужна нам, Грейс. Твое место здесь. Ты можешь принести многим радость и исцеление – и себе самой тоже…

– Спасибо, святой отец, – прошептала она, вытирая глаза.

Он с улыбкой наблюдал за ней. Он не хотел расспрашивать. Отец Тим знал теперь все, что ему необходимо было знать. Ведь понять, через какой ад пришлось пройти всем этим несчастным женщинам, которых унижали и избивали мужья, отцы, родные или дружки, способен по-настоящему лишь тот, кто сам это испытал.

– Ну а теперь ближе к делу… – Глаза отца Тима снова смеялись. – Когда ты сможешь начать? Мы тебя так просто отсюда не выпустим. Еще, чего доброго, опомнишься, передумаешь.